copyleft 2012–2020Emmanuel Carrère. Limonov
Из книги проступает образ бессердечного негодяя, но достойнейшего человека; бабника, но верного каждой своей жене; фашиста, но выступающего за «униженных и оскорбленных».
Любой французский корреспондент, который с выхода осенью во Франции биографии Эдуарда Лимонова приезжает в Россию, первым делом спрашивает, как связаться с героем. Книга о несгибаемом лидере «Другой России» выиграла в этом году вторую после Гонкура книжную премию Ренодо. Это не первая книга о России Эмманюэля Каррера, но в отличие от «Русского романа» гораздо более успешная: «Лимонова» теперь цитируют на приемах в посольствах, а во Франции, кажется, не осталось никого, кто бы не знал, что в России таки есть оппозиция и она носит конкретное имя.
Секрет успеха объясняется просто. «Лимонов» — это не столько кропотливый рассказ о действительно любопытных шатаниях Эдички по свету, сколько дидактический материал по русской истории второй половины XX века. С одной стороны, «украинский хулиган, икона советского андеграунда, бездомный, камердинер нью-йоркского миллиардера, модный писатель в Париже, солдат на Балканах и престарелый харизматичный лидер молодых десперадо», с другой — все эти Guépéou, Kaguébé, organy, koulaks, zeks, propiska, apparatchik, datcha и babouchka… Каррер с упоением играет роль проводника по русским реалиям: как правильно пить водку и уходить в zapoï, что такое samizdat и tamizdat, что такое ГКЧП и почему бомбили Белый дом. В результате выходит неплохой урок истории, в котором анализ последних двадцати российских лет представлен не в пример лучше, чем в «Уроках рисования» М. Кантора, а карреровская присказка — «на самом деле в этой истории все немного сложнее» — вполне достойна стать девизом какого-нибудь Института анализа. При этом с непосредственностью сына главной специалистки по СССР Каррер называет главных олигархов девяностых Березовского, Гусинского и Ходорковского Ниф-Нифом, Наф-Нафом и Нуф-Нуфом новой российской экономики.
Роман вырос из статьи для французского журнала «XXI», возглавляемого бывшим корреспондентом газеты «Фигаро» в Москве Патриком де Сент-Экзюпери. В 2006 году Каррер узнал, что человек, которого он знал в Париже как скандального русского писателя — автора романа «Это я, Эдичка», опубликованного во Франции под названием «Русский поэт предпочитает высоких негров»,— этот человек стал одним из лидеров протестного движения в России, причем таким, о котором с одинаковым уважением отзывались Елена Боннэр и Анна Политковская. Каррер приехал в Москву, чтобы сделать о нем репортаж. Проведя две недели рядом с Лимоновым, он настолько вдохновился фигурой деятеля, который мог «провести параллель между дизайном стальных раковин в исправительной колонии и гостиничными нью-йоркскими раковинами от Филиппа Старка», что решил написать о нем книгу.
Описать жизнь Лимонова несложно — как признается Каррер, он в полной мере использовал автобиографические сочинения самого Лимонова. Каждая из девяти глав книги более или менее привязана к точкам на карте: Харьков, Москва, Нью-Йорк, Париж, Сараево, снова Москва, Алтай, Лефортово, Энгельс. В каждой главе, кроме подробнейшего описания советских нравов и окружающего отчаянного быта, Каррер пытается донести до читателя одну простую мысль: Лимонов не терпит вторых ролей, не довольствуется малым и каждый раз ставит на кон всю жизнь без остатка. При этом за его плечом постоянно маячит тень «капитана Левитина» («изначально соперник Савенко-старшего, превратившийся в личной мифологии Лимонова в символ выскочки, незаслуженно пожинающего чужие лавры»). По Карреру, главными Левитиными для Лимонова стали Бродский, Солженицын и… Путин. Недаром эпиграфом к книге служит приписываемый Путину очередной извод ельцинского «Тот, кто хочет воссоздать СССР, не имеет головы, тот, кто не жалеет о его разрушении — не имеет сердца».
Автор настаивает, что Лимонов не диссидент, Лимонов — сын чекиста, который, «как всякий смышленый люмпен, прекрасно понимал, что все заявления о тоталитаризме СССР преувеличены: СССР — это бардак, и если воспользоваться этим бардаком с умом, то можно неплохо поразвлечься». Тем непонятней для Каррера последующий разворот Лимонова в сторону оппозиции. Возможно, размышляет автор, здесь важно появление Путина — «человека, у которого получилось», «супер-капитана Левитина», жизнь которого при этом, по мнению Каррера, вполне сопоставима с жизнью самого Лимонова.
Несмотря на всю дотошность и любовь к мелким бытовым штрихам, Каррер то и дело делает смешные ляпы. В начале книги у первой жены Лимонова Анны Рубинштейн отчество Моисеевна, в конце она превращается в Яковлевну; на «Кропоткинской» появляется эскалатор, а Путин по возвращении из Дрездена колесит по улицам Питера и зарабатывает на хлеб извозом. Одной из самых нелепых ошибок можно считать утверждение Каррера о том, что Лефортово — «это затерянная в подмосковных лесах крепость, не фигурирующая ни на одной карте».
Постепенно через описание жизни Эдуарда Вениаминовича проступает образ довольно-таки бессердечного негодяя, но при этом достойнейшего человека; омерзительного бабника, но бабника, верного каждой своей жене; фашиста, но фашиста, выступающего за «униженные и оскорбленные меньшинства». По ходу Каррер признается, что после всей информации, которую ему пришлось переваривать — насчет дружбы Лимонова с Арканом и его участия в сербско-боснийской войне,— он откладывал написание книги на полтора года.
Жалко только — за жизненными перипетиями Лимонова в романе почти не угадывается фигура одного из главных современных поэтов. Много страниц уделяется первым шагам Лимонова в московском андеграунде, знакомству с Тарковским-старшим. Каррер даже сравнивает Лимонова с Рембо, но все быстро скатывается к описанию его похождений и завоеванию Москвы. Возможно, французским читателям эти детали интереснее; однако, если предположить, что Ad Marginem все-таки выпустит книгу в переводе на русский, это упущение станет очевидным.
Рассказывая об учреждении «Лимонки», Каррер объясняет, что она вышла из неизвестных в России панковских газет типа Idiot International, куда Лимонов сам писал несколько лет, Hara-Kiri или Actuel. Для разговора о Лимонове постфранцузского периода Каррер привлекает главного, по его мнению, знатока nasbol — Захара Прилепина, который и объясняет французам, что для провинциальных прыщавых подростков НБП стала единственной надеждой вырваться из окружающей унылой нищеты и приобщиться к единственной контркультуре России 90-х.
Дружба с Дугиным, штурм Белого дома, президентские выборы 1996 года, взрывы домов в 1999-м, аресты активистов, поездка на Алтай и последующий арест самого Лимонова — основные точки последней части книги. Собственно сама биография заканчивается на освобождении Лимонова из исправительной колонии города Энгельса. Потом следует эпилог, в нем Каррер рассказывает о том, как приезжает в Москву сообщить Лимонову, что собирается написать о нем книгу. Тот встречает новость без всякого энтузиазма и вежливо ждет окончания встречи. И тут Каррера, который почти всю книгу держался и посвятил самому себе всего двадцать страниц из почти пятисот, прорывает: «После всех вопросов, которые я задал ему, я понял, что ему совсем неинтересно узнать обо мне. Кто я такой, чем я живу, женат ли я, есть ли у меня дети? Предпочитаю ли я Стендаля Флоберу? Натуральные или фруктовые йогурты? Какие, наконец, книги я пишу». В этот момент читателю впору задаться вопросом, не является ли сам Лимонов капитаном Левитиным для Каррера. Когда же на прощание Лимонов задает свой единственный вопрос — с чего вдруг писать о нем книгу?— и Каррер честно говорит, что его жизнь достойна быть описанной, в ответ он слышит «говенная жизнь», а мы получаем лучшее оправдание прижизненной биографии.
«OpenSpace.ru», 1 марта 2012 года
