Заглянув в душу женщины «за тридцать», Эдуард Лимонов увидел, что там мрачновато. И решил, что веселой и красивой жизни с такой женщиной не жди. Сам он таких женщин избегает. И другим советует.
Для вынужденного womenоведа, каковым я поневоле являюсь на 66-м году жизни, совершенно очевидны несколько прописных истин. Чтобы проиллюстрировать их, приведу недавно написанное мной стихотворение:
Тебя мучает ревность со злобой, тоска,
Ты не видел два месяца с лишним сынка.
Ты болеешь, простуда и астма вдвоем
Истязают тебя этим сотенным днем.
Потерпел неудачу опять ты в любви.
Неудачником, впрочем, себя не зови.
Вся проблема твоя с этой трудной женой.
Как проблема с собакой большой.
Выбирая собаку, купить чтоб в друзья.
Выбирайте щенков, взрослых сучек нельзя.
Ведь у этих у взрослых, красивейших сучек
Было много несчастных, трагических случек,
Выло много предательства, много грехов,
Чего нет у родившихся только щенков.
Итак, первая прописная истина: выбирайте щенков. Еще теплых, только от мамы. У них не было травм. Жизнь, как правило, не нанесла им еще ударов. Если же вы подбираете на морозной улице красивую взрослую собаку she с ошейником и потерянными испуганными глазами, понятно, что вы берете травмированное существо. Глубины ее травм вы не знаете, только догадываетесь, что не раз она была бита.
В переводе с собачьей природы на человечью уже к 25 годам, и уж точно к 30, почти каждая женщина аккумулирует увесистый и во многом печальный опыт отношений с мужчинами. Целый груз. В лучшем случае, у нее была несчастная любовь. К тридцати женщину уже, как правило, несколько раз бросили. (Заметим здесь сходство выражений «брошенная собака» и «брошенная женщина».) В соответствии со своим негативным опытом она смотрит на мир пессимистично. Поэтому ясно, что веселой и красивой ваша жизнь с этой женщиной не будет — что в постели, что вне постели. А каждому хочется, чтобы жизнь была и веселой, и красивой. И в постели, и вне постели. Грустный секс с объектом, которого жалко? Такая ситуация удовлетворит лишь особого мужчину — большого любителя грусти.
Что касается экстерьера, не так уж он и важен. Забавная прелесть околосовершеннолетней she dog вполне может соперничать с телом расцветшей женщины в ее 25–30. Впрочем, от них получаешь различные удовольствия. Хорош и первый, и второй возраст. Но за тридцать лет лучше не заглядывать — и не потому, что женщина так уж успевает постареть к этому возрасту, а потому что постарела ее душа. Вопреки трудам по сексологии и общепринятому мнению толпы, совокупляешься-то с душой. В душе she dog после тридцати — мрачновато, и хорошо еще, если это только скептицизм. Чаще всего мировоззрение такой души — пессимизм, а то и цинизм, недоверие к мужчине, а то и враждебность ко всем мужчинам. Я лично стараюсь избегать женщин после тридцати, а когда увлекаюсь и нарушаю свои собственные правила, то ничем хорошим это не кончается. Как в моем стихотворении.
№9, июль-август 2008 года
Эдуард Лимонов знает, чем отличаются настоящие политики от депутатов парламента и почему последние в большинстве своем выглядят бесполыми.
Вначале — несколько исторических справок, вырванных наобум. По меньшей мере, два великих политика и воина-завоевателя были гомосексуалистами и не просто предавались пороку в ночи, но и выделялись тем, что кипящая страсть принуждала их принимать политические решения. Это Александр Великий Македонский и Фридрих Великий Прусский. Ну и что, что гомосексуалисты?! Кипящая страсть важна. Великая Клеопатра вручала судьбу Египта вместе со своим телом своим любовникам — императорам Рима. О страстях и пороках последних — Тиберия, Нерона или блистательного Калигулы — до сих пор галдят народы, подогретые голливудскими productions. Екатерина II Великая меняла фаворитов с затянутыми в рейтузы приборами, зачастую меняя и курс политики России. Французский премьер-министр Жорж Клемансо по прозвищу Тигр героически умер в возрасте 88 лет во время сеанса оральной любви с 36-летней женщиной. Если правда, что Лаврентий Берия в поисках красоток снаряжал экспедиции по московским улицам, то и пуританская большевистская Россия не ударила в грязь лицом, как говорят, «в этом вопросе». Для великого Мао в последние годы его жизни устраивались танцевальные вечера, где, помимо музыкантов, присутствовали лишь юные солдатки Китайской Народной Армии. Документально известно, что Мао наблюдал за девушками из-за ширмы. В какой-то момент он появлялся, выбирал себе партнершу, танцевал с двумя-тремя солдатками, а затем, продолжая танцевать, исчезал с одной из них за ширмой.
Депутаты парламентов не являются по сути своей политиками и в большинстве своем выглядят бесполыми. Это потому, что у депутатов нет власти, а политика — это власть. Но те, кто отвоевал власть сам в огне заговора, революции либо войны,— страстные люди. Что римские императоры, что мужеубийца — некрасивая, но величавая немка Екатерина, что удивительный крестьянский император Мао. Таким людям от природы дана повышенная страсть, лошадиная похоть, которую они не могут утолить и в старости. Дело в том, что необычно мощная энергия великих политиков включает в себя составной частью и повышенный плотский инстинкт. На полях похоти резво прыгают жеребцами и сатирами не только там поэт Пушкин или живописец Пикассо (в возрасте 64 лет он имел трех молодых любовниц!), но и великие политики. Неутолимая тоска плоти терзает их ежечасно — ничуть не меньше поэтов. Множество женщин было у югославского правителя Тито, аргентинского Хуана Перона, итальянского Муссолини, американского Джона Кеннеди… И каких женщин! Клару Петаччи считали избалованной актрисой, а она предпочла быть повешенной вместе с Муссолини, хотя могла уйти. Но не ушла… Осталась в истории.
Мне все эти адские парочки безоговорочно нравятся: Антоний и Клеопатра, Цезарь и Клеопатра, Мао и злой гений культурной революции Цзян Цин, Хуан Перон и актриса Эвита Перон, Джон Кеннеди и звезда Голливуда Мэрилин Монро, Тито и его бывшая охранница.
№10, сентябрь 2008 года
Примирение с бывшими — это растаптывание своих собственных страстей, отрицание трагичности своей же жизни, уверен Эдуард Лимонов.
Есть такие старые ребята, у которых за деньрожденческим столом обязательно собираются потертые и улыбчивые бывшие супруги. Иногда несколько. «Это моя первая жена!» — старушка-хиппи с седыми косичками в сарафане с цветочками машет сухонькой ручкой с конца стола. «Это моя вторая…» — грудастая матрона улыбается всем помадой с широкого загорелого лица… Действующая жена, тридцатилетний монстрик, весело порхает в мини-юбке среди подруг, поднося салаты, сыры и мясо. Картина противная. Препротивная.
Дело в том, что такая растительная примиримость убивает и твои собственные страсти. Ведь вы же когда-то расстались, ведь один из вас этого захотел, партнера ломало страданиями, а теперь все сидят голубоглазые, добрые, как адвентисты седьмого дня.
Примирение с бывшими — это растаптывание своих собственных страстей, отрицание трагичности твоей же жизни. Нет, я ни с кем не примирился. Даже с двумя мертвыми женами. Иной раз я вступаю в диалог с ними. «Дура! Дура! Я часто повторял тебе: ты не понимаешь! И в этом оказалась вся твоя сущностная характеристика. Ты сама хрупкая, нуждающаяся в опоре, не имела достаточно ума понять, что каждый твой мужчина должен быть опорой. Но твой наркоман, Наташа, сам искал в тебе опору, а для этой цели ты — слабенькая, нервная — не была годна. Вот ты и сдохла, надломившись»,— так я обычно повторяю мертвой Наташе Медведевой. Я обычно полемизирую с ней, надо лишь чуть выпить и иметь настроение для общения с мертвыми женами. Она, разумеется, не отвечает. Я не жалею ее, не выбираю выражений.
Лет десять назад или чуть больше я отправился на выставку бывшей жены Елены, взяв с собой тогдашнюю подружку Лизу. Разница между ними составляла 22 года. Бывшая Елена, в прошлом модель, сохранила долговязую фигуру, но обрюзгла лицом и задницей. И вкус ей начисто изменил. В 46 лет являться публике в шортах и соломенной шляпке, видимо, модной в Италии, где она обитает… Из-под шляпы — кудельки, поверх — пластиковый прозрачный плащ… Она напоминала чучело гороховое! Лизе было в том же году 24, тоненькая, как шнурок, маньеристская,— персонаж прямо с полотна Тамары Лемпицкой! О, как я смаковал свой триумф, свою победу над женщиной, которая меня 20 лет тому назад оставила! Моим орудием мести послужила тоненькая Лизка.
Ничего никому нельзя прощать. Нужно помнить все обиды и обязательно мстить. Человек — существо страстное. Не подавляйте свою природу. Резюмирую свое отношение к бывшим супругам в стихотворении (да, я вовсю пишу стихи!) «Быть джентльменом»:
Если ты джентльмен, то уж ты джентльмен,
Не вскрываешь себе ты вен.
Ты спокойно в моменты трагической смуты
С коньяком или бренди глотаешь минуты.
Если ты джентльмен, то злодейку красотку
Не ударишь, всосавши в кишки свои водку.
Но подымешься, строгий, прямой и седой,
Молодую девицу притащишь домой
Отомстить своей прежней неверной девице
Орхидеею свежей в петлице…
№11, октябрь 2008 года
О богах жестоких оргий и о той, чьи красные глаза он не единожды видел под собой во тьме, рассказывает писатель Эдуард Лимонов.
О тантризме в наше время, по-моему, не слышал только ленивый. Упрощенная суть этого феномена сводится к тому, что просветления или самосовершенства можно достигнуть не только через аскетизм и воздержание, но, напротив,— через излишества плоти, избыток греха. Тантристы считают, что занятия любовью генерируют жизненную энергию человека. Они убеждены, что сексуальная практика не только тесно связана с физическим и умственным здоровьем, но и помогает совершенствовать духовные способности.
По преданию, тантра пришла на землю Индии через танец бога Шивы на его свадьбе. Танец свелся к 84 тысячам поз, которые можно было выполнить только в измененном состоянии сознания. Поэтому во время тантрических практик было широко распространено употребления вина, мяса и наркотиков (имеются в виду традиционные растительного происхождения наркотические средства). Современные тантристы, в особенности европейские, всячески открещиваются от наименования их практических занятий «сексуальными оргиями». Я склонен верить, что большинство тантрических школ не практикуют во время своих занятий половой акт. Однако судите сами: вся мифология тантризма покоится на любовных сношениях бога Шивы и его вечной супруги богини Кали.
Начнем с Шивы. На священных изображениях тантр Шива предстает с рыжими волосами и рыжей бородой. На голове — медный шлем с козлиными рогами, руки и ноги его в крови, а тело покрыто пеплом. В одной руке он держит человеческий череп, наполненный вином, а в другой — палицу с остатками человеческой головы на ней. Символ же Шивы (или его тонкая сущность) — это лингам (фаллос).
Его возлюбленная Кали (она же богиня смерти) черна. Ее местопребывание — место сожжения трупов. Волосы растрепаны. Тело иссушено. Глаза красные. В правой руке она держит череп, наполненный вином, в левой — свежеотрубленную голову. Нагая и всегда опьяненная вином, она с вечной улыбкой на лице постоянно жует сырое мясо. Место для поклонения ей — место кремации, где ритуалы совершают, будучи обнаженными. Этих сведений достаточно, чтобы понять, что боги тантризма — боги жестоких оргий, даже если отвлечься от черепов и принять их за символические выражения любовных страстей, действительно стоящих близко к смерти, как лучшие из нас знают.
Учение Махамудра рекомендует выбирать для тантрических упражнений девушек не старше 20 лет. Те, кому за 20, уже лишены «тайной силы». Чем младше, тем лучше — советует «Махамудра-Тилака». Интересно, согласны ли с этими советами индийские законодатели? «Махамудра», впрочем, была написана во тьме веков. Любовь в своей неевропейской, нехолодной, версии, безусловно, связана с большим количеством мистического насилия, редко, впрочем, доходящего до кульминации. Козлиные рога частенько видятся женщине на голове любимого. Так же как и мужчина не единожды видел «ее» красные глаза под собою во тьме. Подчинить себе чужой дух — более или менее ярко выраженное желание яростных мужчин и женщин. Любовь — поединок, а также акт грязный и кровавый. Не гигиеничный, как бы ни старались американцы, но исполненный жестокой трагедийности и пронзительных прозрений.
№12, ноябрь 2008 года
На вопрос, что же такое разврат, писатель Эдуард Лимонов ответил: кому война, а кому мать родна. Вот так и с развратом.
Разврат — это исключительно моральная категория. Это продолжение наслаждения, но уже в запретной зоне. В разных странах существуют те или иные нормы сексуального поведения — христианские, мусульманские, нормы советского сознания и прочие. На самом краю шкалы этих норм расположена красная запретная зона: туда не разрешено проникать. Информация о том, что может с вами случиться там, за запретной чертой, имеется, но проникать туда не рекомендуется под страхом морального осуждения общества и церкви (а в Средние века и прямого преследования вплоть до уголовного наказания — например, за адюльтер). Надо сказать, что в течение XX века список запретных развратных наслаждений изрядно сократился. В странах европейских цивилизаций из списка были вытеснены: супружеская неверность (еще в XIX веке измена порождала трагедии, подобные тем, что описаны Флобером в «Мадам Бовари» или Толстым в «Анне Карениной»), содомия, лесбийская любовь и гомосексуализм, а также садизм и мазохизм в допустимых дозах. Последние вышли из списка запрещенных деяний (развратных действий) в самом конце XX века. Еще в 70-е годы в Соединенных Штатах BDSM-клубы были запрещены и полиция устраивала на них рейды, как на наркопритоны. И только педофилия и инцест, видимо, никогда не выйдут из этого черного списка.
Более всех стеснены нормами морали буржуа, то есть средний класс. Аристократию, культурную богему и низшие классы общества сближает, по сути, наплевательское отношение к общественной морали. В начале 60-х молодым рабочим я посещал на окраине Харькова семью Золоторенко. Их соседями по лестничной клетке была другая семья: лежачая мать, отец-строитель средних лет и бледная носатая дочь-подросток. По вечерам в старом деревянном доме можно было отчетливо слышать стоны дочери и рычание отца, совокуплявшихся в то время, как больная мать смотрела телевизор. В 1978 году я обитал в отеле «Амбассадор» на 69-й улице при пересечении Бродвея. На моем этаже жила не менее любопытная черная семья: отец, мать, несколько детей разных возрастов. Пару раз в неделю можно было наблюдать следующую картину: мать и младшие дети сидят у двери в коридоре. Самый младший уснул на руках у матери. Пьяный отец выгнал их, потому что в единственной комнате он трахает старшую дочь. Все терпеливо ждут. По поводу аристократов, каюсь, мой личный опыт менее обширен, однако в Париже я знал брата и сестру, которые предпочитали друг друга и жили вместе, как муж с женой. А уж о культурной богеме можно и не вспоминать.
Педофилия, хотя и считается табу в европейских обществах (в неевропейских к этому греху относятся толерантнее), является все же распространенным влечением. Стремление к обладанию юным наивным существом, видимо,— одно из сильнейших влечений человека. Порнография, вошедшая в каждый дом через интернет, стала самоучителем для бедных, ускорив изменения в морали европейского и российского общества. Следуя примерам из интернета, все большее количество граждан продвинулись в запретную, красную зону. В результате по стандартам морали наших дедов мы, о мои развращенные современники, просто исчадия ада. По стандартам наших отцов мы — наглые развратники. По нашим стандартам нам есть еще куда двигаться.
№13, декабрь 2008 года — январь 2009 года
Рождение детей писатель Эдуард Лимонов называет не иначе как их производством, а семью рассматривает исключительно с утилитарной точки зрения.
Мои родители прожили вместе 62 года! Я был женат 6 раз, и самый долгий брак, с невыносимой Натальей Медведевой, длился 13 лет. Все другие были куда короче. Правда, я не типичен. Я — artist, человек искусства.
Долгие зимние вечера в отдаленных деревнях переживать было, разумеется, удобнее с лицом противоположного пола. Во всех смыслах. Необходимым компонентом деревенской жизни служило производство детей — скудным хозяйствам нужны были рабочие руки. Чем больше, тем лучше. Ведь теплый кусок года, пригодный для земледелия длится в России четыре месяца.
Пролетарии на заводах устраивали уже иные семьи. Они свои рабочие руки продавали. Дети означали и лишний рот. Вырасти его, а он убежит (это в деревне убежать трудно). У пролетариев было меньше детей.
Современная, конца XX — начала XXI века, жизнь еще более снизила ценность семьи. Дети как поддержка старикам в старости? Но с 30-х годов XX века стариков начинают поддерживать государства: боясь социальных взрывов, вводят практику пенсионного обеспечения. Городские жители не работают семьей, выгоды от семьи нет, поэтому она съеживается до семьи с одним-двумя детьми, а то и вовсе без детей.
Сейчас, в XXI веке, уже не совсем понятно, зачем мужчины и женщины живут вместе. Чтобы находиться подле любимого существа в те два-три года, пока длится средней силы половое влечение? Видимо, так. И только так. Желание иметь детей (иметь не как перспективные рабочие руки, не для выгоды) у какого-то количества женщин есть. Однако если внимательно проанализировать феномен матерей-одиночек, то выяснится, что, не ужившись с мужчиной, женщина решает (природа ей подсказывает) завести маленького мужчину, который будет от нее зависеть еще лет двадцать. Ей будет кем командовать. Женщина, по сути, пытается повторить с ребенком брак. Не сумев подчинить мужчину, сделать его бессловесной дойной коровой, она пытается сама родить зависимого от нее мужчину. Женщина не хочет зависеть, она хочет, чтобы от нее зависели. Она все более завидует мужчине. И подсознательно копирует своего ненавистного кумира. Доказательство — тещи, эти зачастую настоящие кони с яйцами, мужики — да и только. Справедливости ради следует сказать, что большинство мужчин к концу жизни устают бороться за место под солнцем, и им кажется, что покой, быт, диван перед телевизором — это самое большое благо на земле. Современный мужчина умирает почти женщиной. Вот так. Предвижу вопли и крики несогласных. Добавлю, что и женщина в современной цивилизации не так уж часто бывает женщиной. Чаще она бывает человеком, и как таковой она испытывает чувство конкуренции и зависти к своему партнеру по постели, если партнер более известен, талантлив, удачлив. Я лично чувствовал и злобу, и зависть женщин, она прорывалась иногда у пьяной Наташи Медведевой. «Я больше тебя!» — кричала она. Думаю, изрядная доля зависти у Кати Волковой ко мне сыграла свою роль в ее малопонятном мне downshifting — бегстве в Гоа. Она там, важная, командует нашими детьми.
Семьи, в общем, трещат, раскалываются. Даже те хлипкие, которые были еще в XX веке. Сходиться для производства детей М и Ж будут, но расходиться будут тотчас после производства. Потом ученые откроют, что это нормально и так было до того, как люди стали жить семьями. А тем временем наука изыщет возможность выращивать детей из зародышей вне утробы госпожи-матери. Ну, конечно, изрядная часть М и Ж будет по-прежнему жить по закону Адама и Евы — as a good old family. Но большая часть не будет.
№15, март 2009 года
О биороботах, сверхсуществах и цели человечества повествует Эдуард Лимонов.
Еще в незапамятные времена Бог устроил нам зачистку. Он послал на Землю всемирный потоп, уничтоживший всякую плоть за исключением обитателей ковчега. В ковчеге находился «Ной праведный муж, совершенен был в трех поколениях». Все установки авраамических религий (христианства, иудаизма и ислама) исполнены этим омерзением к плоти нашей создавшего нас Господа. Зато Ему, Господу народов Европы и Азии, поразительно дорога наша душа, о спасении которой он неустанно печется. Традиционные верования и учения Индии также неблагосклонны к плоти. Несколько тысяч лет борется буддизм против тела, забивая его аскетизмом, добиваясь отсутствия желаний, погружая его в коллективное бессознательное нирваны.
Совокупление мужчины и женщины морально разрешено авраамическими религиями лишь для целей продолжения рода. Иногда это совокупление обставлено трагикомически, как у сверхортодоксальных иудаистских сект, когда муж и жена имеют секс через простыню с прорезанной в ней дырой. Плоть в авраамических религиях насквозь греховна. Гностические секты II и III веков так же, как и секта катаров, или альбигойцев, в XI–XIII веках, проповедовали безбрачие и полный отказ от продолжения рода. Таким образом, они признавали греховной и омерзительной саму жизнь. Интересно, что катары принимали крещение на смертном одре. Христианство в их исполнении стало религией смерти. Однако, если подумать, сами принципы христианства (вера в огромное значение «греха», в воскресение праведников на Страшном суде, когда вся жизнь является лишь приготовлением к смерти) есть принципы религии смерти. Только неисполнение этих принципов в практической жизни спасло христианизированную часть населения планеты от полного исчезновения.
Конечно же, понятие «греха» возникло из желания нашего Творца контролировать нас. Десять заповедей видятся мне как первый в истории Земли Уголовный кодекс, призванный смирить эмоциональную природу человека. То, что заповеди были введены авторитетом пророка, властями религиозными, а не гражданскими, объясняется лишь полным отсутствием в те далекие времена властей гражданских. Сам Создатель убоялся наших страстей и заставил нас принять заповеди. Религии суть смирительные рубашки на человеке.
Я пришел к выводу, что человечество нуждается в переосмысливании себя самого, переосмысливании создания человека, смысла этого создания и личности Создателя (на самом деле, если исходить из текстов Книги Бытия, был главный Создатель и его группа). В вышедшей в 2008 году (и непонятой) книге «Ереси» я попытался совершить это переосмысливание. Я утверждаю, что человек — биоробот, созданный сверхсуществами как энергетическая пища. Они вывели нас как пищу для себя. В пищу они используют не нашу плоть, потому она им омерзительна, но наши души, потому так много воплей о спасении души издают служители религий. Цель человечества — найти своих создателей, выведать у них страшную тайну нашего создания, победить их. «Мы, возможно, съедим их и станем бессмертными» — цитирую самого себя.
Человек восстал против своих создателей сразу же после Создания. Отведав плод с дерева добра и зла, он приобрел Разум. Впоследствии он восставал снова и снова. Коллективно пыхтел над строительством Вавилонской башни, которую Бог разрушил и смешал языки, чтобы восставшие не могли договориться. Но мы, бравый и сильный вид, научились передавать знания от мертвых живым. Нужный им процесс нашего размножения мы превратили в нужный нам процесс нашего наслаждения. И не намерены отказываться от удовольствия.
№16, апрель 2009 года
Эдуард Лимонов вспоминает свою светскую политическую жизнь в эпизодах.
…Зюганов положил огромный лапоть розовой ветчины на полбатона и через стол протянул мне: «Ешь, Эдуард, революционер должен хорошо питаться». Шла 28-я или 29-я городская партийная конференция КПРФ. Был перерыв, 12 часов дня. Я отказался, я ем вечером, один раз в день. Зюганов открыл рот и сомкнул челюсти. И зажевал. «Не будешь иметь сил на революцию»,— пробасил он между глотками. И запил чаем.
…Умный, но бесформенный Алексей Митрофанов с двухметроворостой худющей девицей стоит с бокалом шампанского. Гости съезжаются на презентацию лучших людей года, по версии журнала GQ. Место действия — внутренности Малого театра. Митрофанов в свежайшем смокинге. Девица так тонко подобрана, что к стилю не придерется сам Хельмут Ньютон. Подхожу к нему с охранниками. Обнимаемся. Мы знакомы с 1992 года, когда в бильярдной его дачи я создал праворадикальную партию. Впрочем, партия скончалась в возрасте шести месяцев. Митрофанов всегда поверяет мне страшные политические тайны. Мы всякий раз решаем встретиться и никогда не встречаемся.
…Октябрь 2008-го. В ресторане «Прага» традиционный юбилей радио «Эхо Москвы». Здесь можно увидеть две трети политического бомонда. Телекамеры, фотографы, залы, заставленные закусками и алкоголем. Обильно, щедро. Всех встречает всклокоченный главный редактор Алексей Венедиктов в клетчатой рубашке американского лесоруба. Зюганов здесь, с двумя-тремя партийными товарищами в серых костюмах, энергично жует, тарелка в руках. Обычно проскакивает приветливый Явлинский. В этом году его, впрочем, нет. Очень сытый Никита Белых с грязью щетины на щеках. Адвокаты Генри Резник, Генрих Падва. С Падвой мы обнимаемся сердечно, мы друг к другу хорошо относимся. Не узнаваемый никем, кроме меня, со мной разговаривает бывший министр юстиции Ковалев. Человек, получивший условно неслыханные девять лет. Проходит Крашенинников, также бывший министр юстиции. Выхожу и загораживаю путь. Это сделать легко, толпа густая. Спрашиваю: «Не жалеете о том, что не зарегистрировали НБП в 1998 году?» «И сегодня бы не зарегистрировал»,— зло бросает он. «Пожалеете еще»,— говорю я. Уверен, что пожалеет.
Хакамада в окружении фотографов, бывший премьер Касьянов с лучезарным лицом. В нормальное время я бы подошел поздороваться, но протискиваться не стану. Французский посол появился. Английский посол. Останавливаюсь выпить рюмку водки с писателем Прохановым и бывшим главой Центробанка старым «Гераклом» Геращенко. Проходит бывшая владелица РЕН ТВ и нынешняя — журнала The New Times Ирена Лесневская. Здороваюсь. В РЕН ТВ меня принимали 1 июля 2003 года, в день, когда я прибыл в Москву из лагеря. А вот и Владимир Вольфович.
С тарелкой, окруженный охранниками, спиной ко мне. «Владимир Вольфович!» — окликаю я его. Он поворачивается. Просиял. Передает тарелку охраннику. Я передаю свой бокал с белым вином своему охраннику. В общем порыве мы неожиданно обнимаемся. Я знаю его с 1992 года.
— Ну что, пришло ваше время?— говорит Жириновский. С подковыркой такой.— Кризис, скоро к власти придете!
— И ваше время,— делаю я ему комплимент.
— Ну, мы после вас. Вы первыми пойдете на баррикады. Вас всех поубивают, а тогда придем мы. Россия достанется нам.— Жириновский сияет.
— Нас поубивают не всех,— говорю я.— У власти будем мы.
«Good old Жирик»,— думаю я. И, взяв бокал из рук охранника, иду дальше. Вот для Новодворской принесли стул и усадили. А рядом стал ее верный Боровой…
№17, май 2009 года
Эдуард Лимонов о разном отношении к браку: традиционном, богемном и своем собственном.
Теперь на свадьбы арендуют длинные лимузины-сороконожки, где, видимо, внутри передвигаются, согнувшись, пока не доберутся до своего места. Едут если в Москве, то на Красную площадь или на Воробьевы горы — пейзаж оттуда поганый, бараки какие-то видны; а если в Питере, то к памятнику Петру I — к Медному всаднику.
В годы моего детства брачующиеся в предместье Харькова, называемом «Тюрина дача», приезжали к пруду с минеральной водой, и жених при полном параде — черный костюм, галстук — взбирался на самый верх на вышку и прыгал в воду. За больных прыгали родственники. Сильная была такая традиция.
На свадьбах все напиваются и творят безобразия. На утро чувствуют угрызения совести. Я был на свадьбе, где за одним длинным столом сидели мусульмане и пили морс и чай, за другим — русские с водкой. И ничего, отпраздновали. В кафе на территории МГУ.
Раньше водоразделом, чертой оседлости была армия. До армии обыкновенно парни семьей не обзаводились. Приходили из армии — тут-то, изголодавшись, и женились. А до армии редко кто рисковал, чтобы оставить юную жену на два-три года без присмотра. Это все была народная жизнь. А народная жизнь всегда практична и учитывает человеческие слабости. По-научному народная жизнь называется «традиционализм».
Традиционализм был удобен для среднего человека. Брак обеспечивал мужу и жене обильный секс, если они этого хотели, и детей, необходимых для поддержания государства. Все были довольны и терпели, если вдруг не всегда были довольны или не совсем. Все же лучше, чем рыскать в поисках партнеров,— и женщине, и мужчине.
Особые люди (обыкновенно художники, поэты, актеры) жили менее традиционно либо совсем нетрадиционно: успевали за жизнь побывать в нескольких брачных союзах, разводились, женились заново. Их называли «богема», по имени области в Чехии, откуда пришли в Россию цыгане. Впрочем, цыгане пришли не только оттуда. Сейчас живут иначе. Раньше все были «традиционалисты» и лишь немногие «богема». Сейчас все «богема» и лишь немногие живут законом, данным Адамом и Евой, то есть «традиционалистов» значительно по-уменьшилось. Нравы стали такие, что брак многих стесняет. Скольких? У меня нет статистических данных, но, глядя вокруг, я обнаруживаю множество неудавшихся, распавшихся браков и лишь небольшое количество состоявшихся, то есть осуществленных: есть дети, брак длится.
На вопрос, обязан ли мужчина жениться, мой ответ: мужчина обязан иметь детей. Несомненно. Что касается брака, то мои современники, да и я сам часто путаем брак с вожделением, с плотской любовью. И когда она проходит (а рано или поздно, через два либо через дважды два года любовь все же проходит), то, по нашему мнению, двоим бывшим возлюбленным вместе уже нечего делать. А надсмотрщика Бога над нами нет. И государство смотрит в сторону. Поэтому темпераменты раскаляются, союзы разрываются. Конец love story — конец брака. Я не вижу такой силы, которая заставила бы нас, русских, опять стать «традиционалистами». У мусульман такая сила есть — называется закон Шариата. У православных — нет. Наша церковь слилась в экстазе с нашей светской государственностью (а она, по моему мнению, аморальна и есть, по сути, торжествующее зло), и потому россияне обречены на отмирание браков. Розовые и белые лимузины, видимо, будут бороздить столицы всегда — мы любим повеселиться, но сами союзы будут все более краткими, и не станет детей. Дети исчезнут с территории и Европы, и РФ.
№6(18), июнь 2009 года
Вспоминая о своих отношениях с Настасьей Кински, Моникой Беллуччи и Екатериной Волковой, Эдуард Лимонов приходит к выводу, что сексуальность актрис — не самое в них главное.
22 мая 1980 года я столкнулся в аэропорту Кеннеди Нью-Йорка с актрисой Настасьей Кински. И сумел поругаться с ней. Мы оба опаздывали на рейс компании Pan Am в Париж. Я оттолкнул ее, чтобы первым бросить свои вещи на ленту, влекущую багаж к контролю. «Леди первые!» — обиженно воскликнула она. «Еще чего?!» — парировал я. В самолете она разместилась в первом классе, а я в эконом. Я летел завоевывать Париж, а она его уже давно завоевала. Я подумал тогда, что встреча эта принесет мне удачу. Так и случилось. Помимо удачи, Кински мне очень нравилась, я долгие годы был ее фанатом. Теперь она уже старая.
До 2005 года мне нравилась Моника Беллуччи. Я заметил ее с фильма «Малена», где она играет сицилийскую красавицу, у которой муж — солдат на фронте. Действие происходит во время Второй мировой войны. И жизнь показана глазами влюбленного в красавицу Малену мальчика-подростка по имени Ренато. Как влажный трепетный цветок из оранжереи, ходит по улицам сицилийского городка Малена. Столкновение красоты с некрасотой — вот каков конфликт фильма. Трудно, адски тяжело женщине отстоять свою красоту в суровом мире уродов — мораль фильма.
Еще один фильм с Моникой «Сколько ты стоишь?», пожалуй, повторяет «Малену». Герой актера Бернара Кампана выигрывает вдруг в лотерею пару миллионов евро. Он знает, куда деть выигрыш: отправляется в ночной клуб, где влажный трепетный цветок оранжереи продает каждую ночь свое тело. Кампан, ничем не примечательный лысый мужик под сорок, покупает девушку. Однако за нею тянется ее прошлая жизнь. Она оказывается подружкой местного мафиози Жерара Депардье…
Говорят, «с лица воды не пить», а с лиц красавиц как раз можно. С лица Беллуччи — одно удовольствие.
И со всех остальных частей тела — пей не напьешься. Кинокрасавицы — это мужские мечты на экране. На них хочется смотреть неотрывно, но и обладать ими хочется. Последнее желание, впрочем, для храбрых только.
В апреле 2005 года, а именно 15 апреля, я познакомился с самой красивой актрисой российского кино, с Екатериной Волковой. Беллуччи скромно отошла в сторону. Спустя четыре года сурово констатирую, что на актрисах, на своей мечте, жениться не следует. Следует их обожать со стороны, вздыхать о них, и пусть они будут недоступными. Катя родила от меня двоих чудесных, неземных детей, но это уже другая история.
Кинематограф — это вообще сказка на ночь. Вырастая из затрепанных детских книжек и из мультфильмов, мы, грубые создания, верим во влажные, трепетные цветы оранжерей, глядим на них с упоением из глубины темных залов либо в одиночестве кабинета. Вот, подвергаясь страшным опасностям и диким приключениям, пробирается по жизни женщина-цветок. До чего же она хороша… И она хороша тем более, чем больше опасностей на нее сваливается.
Было бы ошибочным вдруг развести тут на бумаге занудный фрейдизм. Сексуальность красоток-актрис далеко не самое в них главное. Основное — то, что они работают, каждая: мечтой, чудесным приятным сновидением. Чтобы рот открыть полным идиотом и еле выдавить: «Ой, какая!»
№19, июль-август 2009 года
В то время как многие упрекают глянец в поверхностном отношении к жизни, Эдуард Лимонов нашел в нем глубокое философское содержание.
Любой номер глянца поступает в руки как тайна. Только профаны видят в журналах рекламу брендов: одежды, обуви, часов, автомобилей, одеколонов. На самом деле на глянцевых страницах разыграны архетипические ситуации и трагедии нашего с вами времени. Профессиональные модели по трагедийности не уступают моделям Веласкеса, Рафаэля, Леонардо да Винчи… что в жанре фотопортрета, что в многосложном жанре групповой фотографии. Как и на картинках великих мастеров прошлого, современные модели суть натурщики, образцы нашего с вами времени.
Вот на всю страницу: крупный нос, крупные губы, безмолвное правильное, несколько старомодное мужское лицо на фоне мехового воротника пальто известной фирмы. Лицо таинственного незнакомца, только что прибывшего в холл отеля из далекой страны, где он наверняка натворил таких дел, после которых пребывает в мрачной задумчивости, этот герой нашего времени…
На двух полосах сразу расположилась компания богатых юных бездельников. Фоном служат стены с золочеными барельефами и корешками дорогих книг. Атрибутика — кресла и кушетки — несет золото и расшита парчой. Юноши одеты в некие гибриды — что-то среднее между парчовым халатом и смокингом. Они напряженно глядят нам, раскрывшим журнал, в лицо. И нам, зрителям, кажется, что там происходит что-то невеселое. То ли внесли мертвое тело, то ли вошла полиция. То ли конкурирующая банда молодых бездельников, внезапно распахнув двери, направила на собравшихся стволы…
Безупречно современный юноша, недельная бородка и выгоревшие местами русые волосы, сидит на белом диване, а на колени к нему прилегла безупречная блондинка, обещающая запредельное удовольствие. Вот они — мифы нашего времени. Толпы идут в музей смотреть миф — «Джоконду», но еще большие толпы листают глянец, жадными глазами схватывая мифы нашего времени. В сравнении с лицами нашего времени Джоконда — кухарка, давайте себе в этом признаемся!..
Не привлекают часы, сумки, автомобили? Меня не привлекают. Но всегда присутствуют на страницах глянца эпизоды охоты женщин на мужчин и мужчин на женщин. Глянец поощряет межполовую охоту. Возбуждает и воспитывает честолюбие, обостряет амбиции. Он — возбуждающий социальный наркотик. Глянец удовлетворяет любопытство. Живопись начиналась с портретов святых и реальных портретов монархов. Фотография начиналась проще, но портреты монархов были и есть. Фотография английской королевы в резиновых сапогах и в платочке вызывает умиление… Или вот увидел в рубрике «Светская жизнь» завлекательных дам, отчего у меня сразу повысился аппетит к жизни. Вгляделся пристальнее — праздник шампанского Moët & Chandon во время кинофестиваля в Каннах: таинственная Моника Беллуччи и Пенелопа Крус смешаны с Тарантино и Альмодоваром. Взгляд Беллуччи обещает такую жизнь!
Глянец дает пищу для фантазий. Вдохновляет на борьбу. Он — стимул к соревновательности и участвует в формировании естественной социальной иерархии. Красотка в вечернем платье — припрятанная страничка глянца в убогих личных вещах заключенного — воодушевляет его преодолеть все страдания и выйти на свободу. И, ступая по трупам врагов, добиться своей победы. Поверьте, я знаю, о чем говорю!
№22, ноябрь 2009 года
О необходимости новогоднего телеобращения президента задумался Эдуард Лимонов.
Для того чтобы обосновать необходимость новогоднего поздравления главы государства, будь он одет в черный плащ реглан, как Владимир Путин, или пальто с воротничком из нерпы, как Дмитрий Медведев, вот вам вначале самый конец сказки Ганса Христиана Андерсена «Новый наряд короля»:
— Да ведь король голый!— сказал вдруг какой-то ребенок. И все стали шепотом передавать друг другу слова ребенка.
— Он голый!— закричал наконец весь народ. И королю стало не по себе: ему казалось, что люди правы, но он думал про себя: «Надо же выдержать процессию до конца». И он выступал еще величавее, а камергеры шли за ним, неся шлейф, которого не было.
Не знаю, что хотел сообщить нам этой своей сказкой страннейший человек Г.X.Андерсен, но считаю, что безусловная мораль сказки такова: король всегда одет, даже если он голый, ибо его облекает собой не ткань, не одежды из ткани, но незримое сакральное платье авторитета. В старинные времена авторитет этот был дарован королям богами — сверху. В наше время «королей» сакрализирует народ, отдавая за них свои голоса на выборах, то есть «король» сакрализирован снизу. «Король», таким образом, никогда не бывает голым. Ребенок у Андерсена не социальное существо, потому он, глупый, единственный, кто воскликнул: «Да ведь король голый!» Но король выступал еще величавее, потому что, не прибегая к обычным, помпезным одеждам, нес на себе чистейшую сакральность: историческую мистику своего народа, его судьбу, трагизм его жертв и ликование его жизней.
Теперь перейдем к Новому году. Почему короли, вожди и президенты приноровились к этому не политическому, но астрономическому, планетарному празднику Земли? Вспомним, что европейский Новый год всего на десяток дней отстоит от Юла — дня зимнего солнцестояния, самого короткого дня и самой длинной ночи. Древние племена Европы считали этот день самым важным в году, самым сакральным. В этот день затухал один полный планетарный цикл. Недаром на праздновании Юла прыгали наши далекие предки через костры, символически зажигали Новый год. К ним выходил вождь, он же жрец и астроном, и говорил: «Вы в отчаянии от затухающего солнца? Вы устали от тьмы? Вашему терпению приходит конец? Сообщаю вам, что ваши страдания закончены! Начинается новый планетарный цикл. Солнца и света будет все больше и больше!»
Именно об этом обо всем стоит вспомнить в полночь 31 декабря, глядя на фигуру президента, поставленного телеоператорами так, чтобы он оказался в картинке на фоне башен Кремля. Не суть важно, какую фамилию носит президент. Второстепенно в эту ночь и то, какими деяниями «король» доселе отличился, а среди них могут быть и отрицательные для части народа деяния. И тем более совершенно не важно, в какую одежду он одет. Без одежды был бы, конечно, заведомый скандал, но король-то ведь всегда одет, даже в бане. Это мы одеваем его в незримую ткань своего почтения, не к нему лично, упаси боже, но к той сакральной роли, которую он играет, к роли нашего «короля».
Вот он стоит у густой, разлапистой ели, убранной магически поблескивающими игрушками и магически мигающими лампочками, и с бокалом шампанского или без, но с неизменной улыбкой вождя и жреца племени поздравляет нас в сакральную ночь смены планетарного цикла: «С Новым годом, уставшие дети мои! С Новым вас светом!»
№23, декабрь 2009 года — январь 2010 года
Моя мать доминировала над моим отцом. Со мной этот номер у моих женщин не прошел…
Идеальный муж с точки зрения его супруги, матери его детей,— это полностью раздавленное, отказавшееся от своих целей существо. Существо, согласившееся стать перегноем, питательной почвой для взращивания детей. Причем сами дети его о подобной самоликвидации не просят. Этого требует обывательская мораль, традиция, передающаяся в семье от женщины к женщине.
Дело в том, что в России преобладают традиции матриархата. Они подспудны (глава государства у нас президент, а глава семьи формально — мужчина), но это не значит, что они не сильны. Очень сильны. Вспомните, в каком количестве семей ваших знакомых женщина распределяет траты, ведет хозяйство, закупает одежду и вообще организует жизнь, оставляя мужчине лишь обязанность зарабатывать деньги. Вспомнили? То-то и оно. De facto — женщина главенствует в большинстве семейных структур России. Моя покойная ныне мать доминировала над моим отцом. Со мной этот номер у моих женщин не прошел. Вообще-то семья сама по себе — крайне реакционная ячейка общества. Ради семьи совершается огромное количество преступлений. Коррупцией, например, занимаются исключительно ради семьи, благополучия детей. Семья — это тяжелая гиря на ногах мужчины. Миллионы отцов остались дома, не участвуют в социальных движениях своего времени, мотивируя свою трусость якобы благом детей и семьи. Дети, в свою очередь, становятся жертвами семьи и детей, которых они нарожают. В результате многие поколения не выполняют тех социальных задач, которые каждый раз выдвигаются временем, вот мы и живем в государстве архаичном, неприятном, средневековом. А дети еще и безжалостно презирают отцов-тюфяков — отцов, прикованных к тапочкам и телевизору, жертв своих крикливых, похожих уже на мужчин, жен. Дети обыкновенно, пока их еще не сломили взрослые своим воспитанием, желают видеть экстраординарного отца: олигарха, боксера, мотогонщика, археолога, там, космонавта, боевого генерала и даже большого бандита, почему нет. Но, конечно, на всех таких пап не хватает. Миф же о скромном папе, положившем свое существование на то, чтобы его дети носили на себе настоящий, а не китайский adidas, не прививается. И не привьется. Такой папа, молчаливо питающийся на кухне вечером, никому не нужен.
Семья неумолимо умирает. И слава богу. Бояться смерти семьи не надо. Будут иные способы выращивания детей. Младенцу уж точно все равно, кто о нем заботится, ему нужны тепло и сытость. Выращивание детей вовсе не требует самоликвидации — это излишне. В жизни мужчины помимо заботы о детях во все века были куда более крупные задачи. Скажем, защита Родины, научные изыскания, творчество, строительство страны, участие в политических изменениях. Идеальный муж противоречит самому понятию «идеальный мужчина». Потому что идеальный мужчина — это комплекс достоинств, талантов, умений, энергии, а идеальный муж — лишь одна гипертрофированно развившаяся функция. Женщина, подмявшая под себя мужчину, обычно довольна собой. Она показывает своего добродетельного супруга своим подружкам. Не всем подружкам такой нравится (не пьет, не курит и даже футболом не увлекается, после работы спешит домой, чтобы играть с детьми), но большинство завидует. Я лично так далек от подобного образа жизни, что такая вот семья с идеальным мужем кажется мне царством ужаса. Но «каждому свое», конечно, как написали фашисты на воротах одного из своих лагерей смерти!
№2, февраль 2010 года
